Здесь так мало тех, с кем легко говорить,
Еще меньше тех, с кем не страшно молчать,
Я хочу заглянуть в твои глаза
Цвета кофе.

«Семнадцать, восемнадцать, двадцать..»
Мимо пробегает какой-то первокурсник, Луна сбивается. Помянув штаны Мерлина, девушка сдувает светлую прядь со лба и спускается вниз. А потом опять начинает подниматься вверх по лестнице.
«Один, два, три..»
Вот уже полчаса она пыталась подняться по лестнице.
«Шесть, семь, восемь..»
И ничего не получалось. Обязательно кто-то сбивал. И приходилось раз за разом спускаться вниз, начинать сначала. Чертовы ритуалы.
«Одиннадцать, двенадцать, тринадцать..»
Почему бы не забить – спросите вы? А Луни и сама ответить бы не смогла, даже если бы знала ответ точно. На тысячу процентов.
«Шестнадцать, семнадцать..»
Просто, знаете, надо так. Потому что если вдруг оступишься или пропустишь ступеньку – будет тебе плохо весь оставшийся вечер. Вот она и старается.
«Двадцать, двадцать один, двадцать два…»
Кажется, про это ей рассказал один из однокурсников. Она ему верит. И старается. Возможно, ради него. Но у него такие красивые глаза, когда он не издевается над Лавгуд. Далее следует мечтательный вздох.
«Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь..»
А близится Рождество. И надо успеть сделать кучу дел – написать папе письмо с подробным отчетом, почему она не может приехать (Пап, понимаешь, я нужна своим друзьям..), а потом надо запаковать подарки семье (папе, папе, папе и двоюродной бабушке), а потом опять затосковать на десять минут - Рождество, как никак, все-таки – и забыть опять.
«Тридцать, тридцать одна, тридцать две..»
Она улыбается. Даже несмотря на то, что ноги устали и пить хочется. И она уже не помнит, зачем поднимается – главное подняться.
«Тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь..»
Яснее всего можно ощутить одиночество как раз на Рождство. Луна одинока. Она гордится этим, но не сегодня. Возможно, завтра уже все кончится и опять она будет «обычной», но сейчас-то, сейчас ей слишком одиноко. Может прицепиться репейником к кому-нибудь и опять играть счастливую?
«Сорок один, сорок два, сорок три…»
Она уже видит конец лестницы и колет в боку. И знает, знает, что когда кончатся эти поднимания, она опять будет радоваться Рождеству.
«Сорок семь, сорок восемь..»
Кажется, она шла на совятню. И да, точно, вон и в кармане юбки можно нащупать листок. Значит, надо отправить.
«Пятьдесят, пятьдесят один..»
И она прибавляет шагу. Ура, почти в первый раз она дошла почти до конца! Почти, почти, почти. Остался лишь последний рывок. И она делает этот решающий шаг.
«Пятьдесят пять!»
Ступенек мало. Она хватается за ручку и склоняется, пытаясь отдышаться. Нет, надо меньше устраивать таких пробежек. А когда поднимается, первым делом замечает взгляд карих глаз, устремленных на неё с интересом. Луна бы смутилась, но не тот тип характера. Поэтому она лишь выпрямляется, перекидывает волосы назад и возвращает на лицо улыбку.
Лаура. О, если бы Лу знала, как вести себя с этой хаффплафкой. О, если бы только знала – не совершала бы столько ошибок. Но непременно, точноточно, Лаура была интереснейшим человеком.
Самое главное – шокировать её, заинтриговать!
Она улыбается ещё раз и, наклоняясь поближе, шепчет заманчиво так, как умеют только Лавгуды.
- А ты веришь в Рождество?