Где же ты? Вокруг одна мешанина из сражающихся, и я потерял тебя из виду. Брат мой, куда же ты пропал? Ведь секунду назад, рядом, ты срубил этого министерского оборотня. Мое режущее попало в девчонку, на вид совсем маленькую и на пару секунд я замер, смотря на ее смерть.
- Первый раз в жизни у тебя такая аудитория, малышка, - я усмехаюсь, как и подобает Пожирателю, взмахом палочки отбрасывая аврора. Не время даже ругаться себе под нос, не та ситуация и не та сторона. Орден никогда не брезговал такими методами, а потом нас обливали грязью, прибавляя и без того полную кучу грехов. Вот она, обратная сторона этого сраного добра, что пытались втолковать нам со школьной скамьи,  при этом деля детей по вшивым меркам. Куча детишек помрет еще до полуночи, превознеся сопляка Поттера, став жертвами орденовского триумфа и их похоронят, как героев. А нас проклянут в последний путь. Только потому, что мы убили их, как равных, не делая снисхождения. А наших детей будут ненавидеть. Впрочем, ко мне это не относится. Я не собираюсь выживать, чтобы их иметь.
Я знаю, мы все умрем. Умрем здесь, как демоны и исчастия ада, может по-геройски, а может и глупо. Наши тела с ненависть распинают ногами, а прах сметут в море у Азкабана. И веки спустя молодые аврорчики со страхом будут читать свои конспекты о Второй войне. Отчаянно орудуя палочкой, я успеваю глухо рассмеяться. Впереди видится неожиданный просвет, и кинув наугад Аваду в сторону, я пробираюсь к колоннаде. Оказавшись в неожиданном полумраке, я торопливо оборачиваюсь на поле битвы. Рудольфуса все не видно. Зато я вижу Долохова, вижу Беллу, сражающуюся сразу с тремя школьниками, вижу Амикуса и Алекто, спиной к спине, Авадой к Аваде. Но не мне они нужны сейчас. Я сплевываю в сторону горечь и утираю едкий пот со лба грязной ладонью, потом снова поднимаю голову и что есть силы напрягаю зрение. С другой стороны колоннады, пригнувшись, бежит ублюдок Люциус, таща своего безвольного сопляка. Какого дракла, слизняк! Авада, предназначенная предателю Малфою, рикошетит от стены в колонну недалеко от меня, и та брызгает камнем. Щепка ударяет меня по лбу. Я морщусь и снова чертыхаюсь. Нельзя сидеть тут, нельзя ждать непонятно чего.
Я выскальзываю из своего убежища, как змея и вливаюсь в толпу. Меня, кажется, никто не замечает, но впечатление терпит свой крах, когда шестое чувство заставляет меня пригнуться, и я вижу красную вспышку, пролетевшую над моего головой. Глупцы, кидаться Экспеллиармусами! Это вам не дуэли. Это то, что вы видели в своих кошмарах, и то, что может стать вашим последним днем. Я даже могу об этом позаботиться.
Хоть я и взбешен, я даже не оборачиваюсь назад, потому что знаю, что там стоит ошемлоленный слизняк с Гриффиндора, который в первый раз пустил жалкое заклинание в спину, так подло и по-слизерински. Все еще пригибаясь, я пересекаю полуразрушенный зал. В воздухе мелькают разноцветные вспышки, воздух свистит, и мне кажется, что в шуме голосов я слышу хохот Беллы. Внезапная вспышка ненависти к ведьме почти ослепляет меня, и я посылаю заклятия в обе стороны, пока не ныряю в дыру в разворошенной стене. Там битва кажется еще более горячей: за пару секунд моего нахождения там, в меня успевают послать три заклинания. И все они не смертельные. Мерлин, я бы не смог перестать смеяться, если бы вспомнил это, сидя в шато Лестрейндж и покуривая сигару. Пару Авад по сторонам, и почти что прыжками, я влезаю в самую гущу сражения. И даже тут у меня не появляется соперника, как будто я невидим. Я пересекаю и этот зал и замираю у выхода. Потому что я услышал его голос. Только не возглас победы над очередной грязнокровкой, а возглас боли. Я это знаю.
В ушах гул, а в глазах темно; я иду на помощь. Но помогать больше некому.
Я не могу сглотнуть комок в горле, когда вижу его фигуру, распростертую по полу. Мантия из серой дорожной превратилась в бурую, черно бурую. Цвет смерти. Я замираю на полпути, когда левую ногу вдруг пронзает болью. Чертовы дети. Инцинератиус срывается с губ, когда я оборачиваюсь, и меня сбивает с ног ударной волной. Начинает вонять паленым мясом, прямо как от Грейбека, когда Лорд чуть не поджег его. Заклинание явно задело не одного человека, и я был бы рад, если бы не тело Руди в десяти футах от меня. Мертвое тело, мешок с внутренностями и остатками костей. В районе затылка словно взорвалась граната; кажется я проломил череп. Не теряя времени, я переворачиваюсь на живот и ползу к безжизненному телу, уже не обращая внимания на остальных людей. Ногу жжет адским огнем, по шее течет что-то горячее, и я без хрустального шара знаю, что это моя кровь.
- Право, недолго осталось тебе Лестрейндж, - зачем-то, я шепчу это себе под нос, рывками подползая к брату. Над моей головой снова летают заклятья, и я даже слышу оглушительный хохот Беллатрикс. Знала бы ты, сука, что он подыхал без тебя. В моей голове стучат невысказанные слова, жгут, не дают сосредоточиться в этот момент. Пока ты трахалась с Лордом, он сидел и знал, все знал. Я ненавижу всех. Я виню ее в смерти Рудольфуса. Рука касается воротника мантии Руди, промокшая ткань так тяжела. Я чувствую густой запах крови. Подтягиваю праву ногу, а левая не может двинуться. Перед глазами бледное лицо Руда и перепачканная кровью щека. Я улыбаюсь во весь рот, но не понимаю зачем. Как в насмешку. Я уже не хочу подниматься на ноги и продолжать махать палочкой. Я понимаю, что предал Лорда, но пусть это останется при мне.
Сейчас я знаю, что мы проиграли. Я слышу, как прервался хохот Блэк. Я слышу, как за моей спиной кричат Аваду и знаю, что она предназначена мне. Я не оборачиваюсь, потому что так надо
Я знаю, мы все умрем.