Наверное, прежде чем начать рассказывать эту, безусловно, странную историю, мне нужно сперва представиться. Что ж, неплохая мысль, исходя из того, что мой рассказ - почти проповедь перед народом, который его прочитает. Я запуталась, словно муха, попавшаяся в ловко расставленные паучьи сети, и совершенно не знаю, что мне с этим делать. Если говорить откровенно, то я понимаю, что время ангелов и демонов давно прошло, и на смену им пришли мы - нечто странное, что заключает в себе и плохие, и хорошие качества. Но иногда мне кажется, что плохого во мне больше, потому что это... грязно. И неправильно.
Меня зовут Ромильда Вейн и я учусь на шестом курсе Гриффиндора. В прошлом году я, жаждущая популярности, всеми мыслимыми и немыслимыми способами пыталась завладеть вниманием Гарри, но, слава Мерлину, эта слава обошла меня стороной. Потому что предавать свою личную жизнь огласке очень неправильно... это все равно, что выставлять напоказ свои чувства. Да и сейчас мне бы очень хотелось, чтобы в определенных кругах перестали ходить сплетни обо мне.
Все началось в начале этого учебного года. Мы, три подруги: я, Натали и Демельза делились впечатлениями о летних каникулах, и каждая из нас, естественно, хвасталась своими любовными похождениями. К сожалению, мне похвастаться было нечем... ну, почти. Но это все ерунда, по большому счету. Зато девочкам было, что рассказать, и я чувствовала себя крайне неловко.
- Да ладно тебе, Вейн, - насмешливо произнесла Демельза и села около меня, обняв за плечи. Что бы там ни говорили, но Натали я всегда любила больше, нежели ее. - Не верю я, что ты резко стала белой и пушистой и решила сменить тактику... Поттер бы тогда клюнул, если бы не кто-то, кто сдал тебя!
- Отстань.
Демельза напряглась, потому что страшно не любила, когда я ей говорила что-то в резком тоне. Она собралась что-то сказать мне, но на помощь поспешила Натали:
- Ну, в самом деле, оставь ее в покое. Она же еще не знает, что...
- Чего я не знаю?
Вопрос прозвучал резко, и девушки сперва вздрогнули. А потом я заметила, что они о чем-то шепчутся и загадочно переглядываются. Я почувствовала себя лишней, но...
Мои подруги, усмехнувшись, приблизились друг другу и... поцеловались.
Это прозвучит странно, но в тот момент я на них смотрела, как завороженная. Это было очень... красиво и волнующе. Я просто сидела с открытым ртом и смотрела на то, что они вытворяют. Я не вуайеристка, но картина, представшая передо мной, заслуживала восхищения. Правда.
Мой взгляд был замечен, и девочки быстро подняли меня с кровати. Я сначала сопротивлялась, и аргументы вроде "Да брось! В этом ничего криминального нет" на меня не действовали. Но человек я по натуре очень мягкий, и поэтому мне проще было сказать "да", чем объяснять, почему "нет". Словно в дешевом маггловском фильме про шлюх, мы поочередно целовались друг с другом и отпускали друг другу пошлые шуточки. То, что произошло дальше, обычно не рассказывают детям до семнадцати.
***
С тех пор прошло почти полгода. Но я до сих пор содрогаюсь, вспоминая о том, что произошло тогда в женской спальне. Правда выплыла наружу через пару дней, а мы стали всеобщим посмешищем.
Только знаете, что?
Мне понравилось. Очень. И я хочу еще.

Пробуждение было долгим и невероятно мучительным. Впрочем, как и всегда за последний месяц. Ему снились сны, просыпался Дин в мокром поту и не помнил совершенно ничего из ночных видений. Наверное, оно и к лучшему. Вот и сейчас, с трудом разлепив глаза, парень потер ладонями руки, дабы унять беснующиеся мурашки и пару минут тупо и бесцельно смотрел в потолок. Его ждал очередной тяжелый день, и тяжелым он был вовсе не потому, что надо было сдавать какие-нибудь экзамены или даже таскать тяжести. Тяжелым он был потому, что придется снова смотреть и молчать. В его теле происходили какие-то изменения, и они пугали Томаса.
- К черту! - он стукнул кулаком ни в чем не повинную кровать и резко соскочил с постели, так что голова пошла кругом. На прикроватной тумбочке лежала одолженная у Финнигана книга о квиддиче. Сам того не замечая, парень улыбнулся и взял книжку в руки. Переплет был слегка шершавым и довольно потрепанным - сразу видно, как его друг любил полистать ее, просто так. По коже снова побежали мурашки, но Томас счел, что это из-за того, что в спальне было прохладно. Открыв книгу, он снова плюхнулся на кровать, в конце концов, он никуда не спешил, так что можно и поваляться. Пропустив главу и возникновении квиддича, как такового, Дин перелистнул страницы и на него упала фотография, явно используемая Симусом, как закладка, и тоже имевшая весьма потрепанный вид. Отложив в сторону издание, гриффиндорец перевернул фотографию - на ней был изображен сам Симус, обнимающийся со своей матерью, весело смеющийся и когда мама отворачивалась, показывающий язык в объектив. На какое-то время Дин завис, тупо пялясь на изображение, даже не думая о том, чтобы отвести взгляд.
В комнате раздался шорох, и парень, чертыхнувшись, засунул карточку под матрас, а после сделал вид, что он давно мертв и вообще, ничего не делал. Спокойствие вернулось лишь когда на его живот грузно плюхнулся рыжий кот. Значит, это лишь он шкодил и напугал Дина своим присутствием. Собственно говоря, тут спокойствие ушло обратно, туда откуда явилось на пару секунд. Казалось, он кожей ощущал лежащую под матрасом фотографию. Принцесса на горошине хренова... Он приподнялся с кровати, скинув при этом котяру, и вытащил спрятанное изображение - Симус все так же улыбался и корчил рожи в объектив. Дина охватила невероятная злость на друга - какого вот черта он тут лыбится?! Быстро смяв фотографию, он швырнул ее в сторону и снова откинулся на кровать.
- Мерлин, да что со мной не так?! - пару раз пнул кровать и, кажется успокоился. Хоть фото уже валялось где-то далеко от него, перед глазами все еще улыбался Симус. Я говорил, что день будет тяжелый? Вы уже поняли, почему? Это реально сводит с ума, знаете ли. Испытывая что-то вроде угрызений совести, Дин пошлепал босиком через комнату на поиски фотографии. Даа, не смотря на все помятости и трещинки, Симус продолжал улыбаться. Кретин.
В этот то момент кретин и вошел в комнату. Не зная, что делать, и не в трусы же прятать фотку, Дин неловко замер, спрятав руку за спину и нелепо улыбаясь, слушая веселый треп от Финнигана. Слушал, но не слышал, что характерно. Аа, кажется, он куда то звал Дина, точно. Они же собирались полетать сегодня, покидать квоффл. Да-да, что-то такое было.
- Иди, я попозже подойду. - чуть ли не проскрежетал Томас, ибо говорить ему было как-то трудно. Это раздражало. Дождавшись, пока Симус уйдет, (и все это время неловко отворачиваясь от него, дабы не увидел фото), Томас начал медленно одеваться. Фотографию он засунул в карман джинс. Потом, подумав, вытащил и выглянул в окно. Да, Финниган уже ждал его на поле, с ним был еще кто-то, и это заставило Дина возмущенно выдохнуть. Достав перо, он размашисто написал на обороте потрепанной карточки одно слово. То слово, что нельзя называть. Из пяти букв. На л начинается. Потом посмотрел через плечо в окно, и жирно зачеркнул его, заштриховал как следует, спрятал фото обратно в карман и взял метлу, думая, что сегодня он поваляет Симуса в снегу как следует.

Огневиски приятно обжигает горло, оставляя на губах привкус миндальной горечи. Наверное, таким был бы на вкус твой поцелуй… Был. Это слово отзывается тупой болью в груди и заставляет пустоту внутри моей души болезненно сжиматься и выть от тоски. От тоски по тебе, Северус. Знаешь, я уже почти смирился с тем, что тебя больше нет.
Я дурак, ты знаешь? Дурак и эгоист. Я весь год следил за тобой, за каждым твоим шагом, жертвуя своим личным временем и здоровьем. Ты же знаешь, Кэрроу никогда не были ко мне благосклонны, и шрамы на моем лице и теле яркое тому доказательство. Но в тот день я забыл о тебе. Мне некогда было помнить о тебе, понимаешь? Некогда было следить за тобой! Я был слишком увлечен боем с Пожирателями, которых я даже в то время, не считал твоими верными товарищами. Я так увлекся спасением чужих жизней, что забыл про твою.
Когда же я вспомнил о тебе, было уже поздно. Ты был уже мертв. Гарри сказал, что ты уже был мертв, и просил меня убить змею Лорда. Змею, убившую тебя… Знаешь, я ему тогда не поверил. Я хотел сходить в Хижину и проверить его слова, но на нас обрушили очередной удар. Пришлось отбиваться, но знаешь, Северус, с того момента я ни на миг не забывал о тебе. Внутри холодело каждый раз, едва я представлял себе, что весть, принесенная Гарри, - правда.
Удар за ударом. Казалось, Пожиратели совсем обезумели, движимые страхом перед своим Темным Лордом. Или ненавистью по отношению к нам? Не важно. В тот момент я не мог думать ни о себе, ни о Гарри, о котором думал и за которого переживал весь этот учебный год, если, конечно, пытки и унижения можно было назвать учебой. Я думал лишь о тебе, Северус. О том, как ты, беспомощный и истекающий кровью, одиноко лежишь в Визжащей Хижине и ждешь помощи, которая не торопиться к тебе. О том, как силы и жизнь медленно и мучительно покидают твое тело… Такое желаемое мной твое тело!
Знаешь, о том, что я не гетеросексуал, я понял еще на третьем курсе, когда мне начали сниться яркие, эротические сны с участием моих соседей по комнате. В этих снах мы вытворяли друг с другом все, что взбредет в голову… в мою голову. Порой мне даже бывало стыдно перед парнями за то, что моя голова с ними вытворяла, но ведь это только сны, не так ли? Сны без особого смысла. Сны без особой надежды на осуществление. Ведь я точно знаю, кто из них кого любит, кто кого хочет, и кто о ком мечтает. В большинстве своем это были девушки, так что ловить здесь мне было нечего, согласись. Другое дело, ты… О тебе я не знал ничего. Абсолютно ничего, кроме того, что ты наш учитель зельеварения, что ты – бывший Пожиратель, ныне работающий на Орден Феникса, и что благодаря тебе и твоим зельям мой дедушка скончался на полтора года позже, чем предсказывали колдомедики.
Сны с твоим участием начали мне сниться под конец третьего курса. Они кардинально отличались от тех оргий, в которых я участвовал в снах с участием своих однокурсников. В снах с тобой не было ничего… запретного. Ты просто прикасался ко мне: проводил кончиками пальцев по моей щеке, твои пальцы скользили по моим векам и губам, сжимали мои плечи, не позволяя отстраняться, мягко, но настойчиво обхватывали и приподнимали подбородок, заставляя меня смотреть тебе в глаза. В твои черные, бездонные глаза… От одного только твоего взгляда низ живота сводило судорогой от желания, а все более или менее разумные мысли вылетали из головы, словно птицы, которых вспугнуло появление древесной змеи. Ты все еще удивлен моим неудачам на твоих занятиях, Северус? Одним своим присутствием ты выбивал меня из колеи… Никогда не забуду выражения лица Гермионы, когда она увидела мой табель с оценками сдачи СОВ, в котором напротив зельеварения стояло гордое «П». Я сдал его на «Превосходно». Знаешь, почему? Тебя не было на экзамене…
Я ведь убил ее. Убил Нагини. Я никогда никого не убивал. Даже пауков, что в огромном количестве обитают в библиотеке в моем родовом поместье. Я срубил ее голову мечом Годрика, который вытащил из пылающей на мне Распределяющей Шляпы. Ее кровь, горячая и вязкая, словно человеческая, застыла опьяняющими винными каплями на моих губах, щеках, ресницах... Я отомстил за тебя, ты слышишь? Отомстил! А ты ушел, бросив меня одного!
Сейчас я молча сижу в твоей гробнице, пью огневиски и вспоминаю то, чего мне так хотелось с третьего курса. Секс? Как глупо. Мир не держится на сексе. И я никогда не был на нем зациклен. Я всегда рассматривал секс лишь как необязательное приложение к тем странным отношениям, что я желал. Обоюдная любовь? Еще глупее. Я никогда не был столь наивен. По крайней мере, твоя любовь, кому-кому, а именно мне уж точно НИКОГДА не светила. Нет, мне хотелось совсем иного. Мне просто хотелось быть рядом тобой и, по мере своих возможностей и твоих желаний, делать тебя счастливым. Спать в твоей постели для того, чтобы рано утром нежно разбудить тебя мягким прикосновением губ к прохладному виску, обязательно получив в ответ нечто наподобие: «Пятьдесят очков с Гриффиндора, мистер Лонгботтом! За фамильярность…» Улыбаться в ответ на эти слова и, прильнув теплыми губами к твоему рту, нежно сцеловывать с твоих губ эту холодную, язвительную улыбку. А холодными темными вечерами сидеть у твоих ног, положив свою голову к тебе на колени, и тихо млеть от одной только близости твоего тела к моему. А если бы еще твои пальцы нежно и, в то же время, властно зарывались в мои курчавые волосы, ласково перебирая их, то, наверное, я бы просто тихо умер от счастья. И пусть бы ты ко мне относился, как к последнему домовому эльфу или самой грязной и доступной шлюхе, но я тогда готов был жизнь отдать за подобные маленькие радости. Но это было давно. Теперь всего этого нет. И не будет.

  Хогвартс окутала ночь. Лишь свет луны проникает в комнату и оставляет на полу устрашающие тени. События произошедшие на балу уже успели рассеится из головы, и дали свободу другим мыслям. В комнатах была тишина. Лишь изредка слышался шорох чего-то непонятного, невообразимого. Уитни лежала на свое кровати и не могла уснуть. Почему-то все мысли сводились к девушке по имени Лованда. Что она такого сделала? Вилении было не понятно. Но думать кроме нее она больше не могла. Она попыталась уснуть. Ей это удалось, пожалуй, с трудом. Но все же, это получилось сделать, когда ее любимая кошка легла возле девушкиных ног и тихо заурчала. Снился сон, невероятный, немного пугающий человеческий разум, но доставляющий удовольствие душе. Душе Уитни. Другим душам такой сон врятли доставит удовольствие. Любовь там явно была, но не такая, какую привыкли видеть обычно люди. Там было что-то другое. Что-то не вероятное, не стандартное. Даже во сне по коже гриффиндорки пробежали мурашки.
Отличная погода, кажется было лето. Поле, зеленое. Свободное пространство. Уитни Виление сидит на покрывале. Наверное пошла на пикник. Но лишь с Ловандой Браун, которая собирает цветы. Чувствуется какое-то уединение душ с природой, созданой неизвестным разумом для человека. Робинс смотрит на нее, и ощущаешь тягу. Тягу не для общения, а для чего-то большего. Впервые девушка так взглянула на нее. Появились не объяснимые чувства. Такие чувства обычно были к парням, но тут к Лованде ,девушке. Когда Браун подходила близко, то у Уитни перекрывалось дыхание, сердце бешено колотилось и наступал ступор. Но потом он проходил и вы мило беседовали. Уитни Виление брала ее за руку, гладила.
  Уитни проснулась. Уже настало утро. Она оглядела комнату. Все еще спали. Гриффиндорка встала с кровати и оделась в мантию. Из головы девушки не могли выветриться моменты сна. Сон был действительно не обычен, и кажется ,это на самом деле так. Виление чувствует что-то большее к той гриффиндорке, чем просто дружбу. Как я буду смотреть ей в глаза? - пронеслось у ее в голове, и как назло, в этот момент, ей попалась она, Лованда. Сердце бешено заколотилось, дыхание перекрылось. Уитни стояла в ступоре и не могла пошевелиться. [i]Что? Что я должна сказать? У ее рвалось из души это чувство. Она не знала что делать. Уйти не поздоровавшись, или рассказать ей все? - Привет. Как спалось? Улыбки на ее лице не было. Явно виделось переживание за подругу. Ты посмотрела на нее с сочувствием, но не в глаза. Не могла ты в них взглянуть. Было стыдно. Из-за чего? Из-за чувств. Но тебе хотелось еще ее взять за руку. Увести от всех невзгод. Сделать с ней то, чего остальные люди не могут. - Привет. Неважно. Долго не могла уснуть. - Сказала Виление и отвернулась. - Я, пожалуй, пойду. - быстро выговорила девушка, и скрылась за дверью. Кажется ничего не заметила. По крайней мере, будем надеяться на это. Уже немного успокоился разум девушки. Но сердце все еще не могло остановиться, лишь потихоньку возвращалось в свой обычный ритм. Дыхание вернулось. В страхе, чтобы не увидеть Лованду еще раз, Уит проскользнула в свою комнату и уселась на кровать. Там тихо и мирно спала ее кошечка. - Ну что мне теперь делать? А кис? - спросила девушка у животного, гладя его за загривок. - Это просто невероятно. Такого не могло произойти со мной. Да и это же был просто сон? Похоже, этим вопросом гриффиндорка пыталась убедить сама себя. Ведь чувства проснулись неожиданно. Через шесть лет знакомства с Браун. В душе у Уитни Виление бушевала буря. ее переполняли чувства, которым не суждено было вырваться наружу. А может и суждено? - Это не во змо жно!!! - не сильно громко, но четко и убедительно прозвучало из уст девушки. - Я не та ка я!!! Да это ведь был просто сон! - уже в голосе слышались ноты возмущения. Уитни просто сидела на кровати, смотрела в пустоту и думала, что ей делать дальше. Никогда с ней такого не случалось и не возникало таких чувств к людям одного с ней пола.