- Прикрой меня. - просит Марлен МакКиннон, хватая свою подругу Гестию Джонс за ладонь и умоляюще глядя ей в лицо. - Я должна пойти, ты только прикрой меня, чтобы Эванс не заметила.
Они обе стоят молча посреди женской спальни Гриффиндора и смотрят друг на друга взглядами заговорщиц. Все остальные ученики собрались в гостиной, завернувшись в одеяла и рассказывая друг другу страшилки. Блэк и Поттер потешают гриффиндорцев историей про разрушительный ураган, который, как утверждает Джеймс, может оторвать от земли целый замок и отправить его в длительное путешествие по другим странам.
Гестия просит Марлен быть осторожной. В тихом шепоте подруги есть что-то испуганное и почти просящее. Она вытаскивает из ящичка прикроватный тумбочки крестик Марлен и вешает ей его не шею. Будь осторожна, будь осторожна, будь… резкий порыв ветра обрушивается на окно, чудом не выбив стекла. Старый замок натужно стонет под напором стихии. Марлен плотнее запахивает мантию и неслышно выбирается в коридор. Полной дамы в розовом платье на портрете нет.
Каблуки стучат по каменному полу слишком дерзко в тишине притихшего замка. Глубокий вдох, а теперь надо ступать медленно, осторожно, как кошка. Ее не должны поймать. Тссс, снова замереть и прислушаться. Гриффиндорка хватается неосознанно за свой крохотный серебряный крестик, висящий на дешевой цепочке, купленной у чернокожей торговки три года назад. Буря, воющая снаружи, пытается разрушить Хогвартс. Профессор МакГонагалл строго запретила всем покидать свои комнаты, а затем добавила строгим тоном, что это может быть опасно. В полночь всех поведут спать в большой зал. Наверное.
И если бы дело было только в этой буре, то Марлен не стала бы покидать призрачную безопасность гриффиндорской башни. Но, помимо этого стихийного бедствия что-то никому непонятное и необъяснимое имело место быть. Это "что-то" лишило всех, находившихся в Хогвартсе того, что делало их волшебниками и ведьмами - магии. Ее остатки сейчас вяло вспыхивали на конце палочки Марлен и тут же тонули в затягивающей темноте.
Странно все это – окна-двери, допустим, можно перекрыть каким-либо загадочным заклинанием, не изученным учениками, но как "выкачать" магию так, чтобы не каждое заклинание – и не сразу – срабатывало, и даже факелы не горели? Никто не мог найти ответа, все только строили предположения. Весьма нелепые предположения.
Когда такое происходило Марлен не могла сидеть сложа руки, надеясь на то, что все само решится. Потому что ей было страшно и странно оттого, что волшебство больше не слушалось ее. Что кто-то невидимый и неопознанный вырвал магию из нее, не оставив ничего взамен.
Внутри безумная пустота, разворачивается черной воронкой. Это смерч, который разорвет ее и уничтожит, смерч из пустоты и гулко пульсирующей в висках крови. Произошедшее подобно тому, будто от Марлен оторвали часть тела без наркоза. И теперь она нецелая, она поврежденная, сломанная. Она пытается успокоиться, дышит часто и тяжело, словно только что пробежала много километров и теперь не может напиться таким упоительно-вкусным воздухом.
Она была ничтожеством без магии. Она была никем. И ничего не могло быть ужаснее для нее.
Дыши, тише дыши, девочка. Зачем тебе охотиться в темном коридоре на магию? Зачем тщетно пытаться найти место, где ты снова обретешь силу, где одно твое слово и взмах твоей палочки будут творить чудеса? Зачем же, неужели ты возомнила, что умнее всех учителей и самого Дамблдора? Самонадеянная глупышка.
Марлен даже не видит конца коридора, но твердо продолжает идти дальше. Вышагивает так смело и чеканит каблуками шаг, как маленький оловянный солдатик на пороге войны. Слабый призрачный свет на конце ее палочки гаснет в одно только мгновение, заставляя резко остановиться.
- Люмос! - тут же шепчет она, но ничего не происходит. - Люмос Максима! - шепот становиться громче и в нем столько страстного отчаяния, что он больше походит на мольбу. И снова ничего.
Некоторое время укоризненно помолчав в темноту, Марлен крепче сжала палочку и почти молитвенно, с неким трагифарсом, попросила:
- Люмос! Лю-мос! Мерлин тебя побери… Люмос!
Она прищурено глянула на свою палочку. Та даже не была обыкновенно-теплой, никак не реагировала на прикосновения своей хозяйки.
Юная волшебница держала в руках обычную деревяшку и, как полнейшая маггла, представляла себе, что магичит. Аж зубами скрипнула от досады. Недолго думая, она направляет палочку на себя же и чуть громче произносит:
- Авада Кедавра! - в ее голосе смешивается легкая нервная дрожь и смех. Ничего не происходит. Снова.
- Всегда мечтала это сделать. - бормочет себе под нос Марлен и тихо хохочет над собственной крайне глупой, но весьма позабавившей ее выходкой. Смех чуть поднимает настроение, помогает чувствовать себя увереннее и Марлен поняла: темнота не столь уж беспросветна. Глаза должны привыкнуть и различать очертания предметов станет легко.
МакКиннон чувствует, как подгибаются колени, когда она продолжает свой путь. Ноги не слушаются, руки не сгибаются. И все равно упрямо делает шаг за шагом, пугливо озирается на каждый шорох. Скрещивает пальчики и молится Мерлину. Хоть в этот раз он должен ее услышать.

Это был обычный дождливый вечер. Я собирался лечь пораньше, потому что не любил такую погоду. Да и выспаться тоже не мешало, ведь уже неделю я ложился на рассвете, обложенный книгами по трансфигурации и брошюрами по анимагии. От открытого окна веяло холодом. Я не обращал на сквозняк внимания, пока читал главу о превращениях. Но стоило мне только закончить этот отрывок, я будто бы вернулся в реальную жизнь. Холод был просто чудовищный и зубы мои стучали чечетку. Вставать было лень и поэтому я не глядя махнул палочкой в сторону окна, бормоча заклинание. На доме была защита, поэтому я мог колдовать, не опасаясь запрета для несовершеннолетних. Правда делал это лишь тогда, когда мамы и Розы не было поблизости.
Холод не исчез и стука оконной рамы я тоже не услышал. Обернувшись к окну, я недовольно чертыхнулся и повторил заклинание погромче, уже точнее целясь в окно. Ничего не изменилось. Я снова повторил заклинание, уже почти выкрикнул его, даже не опасаясь быть услышанным родителями. Ничего не случилось.
Я плюнул и спрыгнул с кровати, поежившись от холодного паркета под босыми ногами, и подошел к раскрытому окну. Встал в паре футов от него и снова нацелил палочку на темноту за стенами дома. Повторил заклинание
Окно не шелохнулось. Не дрогнули стекла в крепких дубовых рамах, не скрипнули,  впрочем, тщательно смазанные петельки. Я пару секунд упрямо смотрел на окно, потом покрутил в руках палочку. Потряс ее, хорошенько. Рассмотрел.
Эй, ну что с тобой? – я люблю разговаривать сам с собою вслух. Ну, когда я один, конечно. При других не стоит так делать. Сейчас же я пытался разговорить свою волшебную палочку. – Ты что, сломалась? Трещин же нет, я же не ронял тебя, не ломал. Что же тогда с тобой? Может у тебя срок годности истек? – я снова повернул палочку в руках, теперь пытаясь отыскать хоть какие-то вырезанные на поверхности тоненькие буковки или циферки. Но не нашел ничего: палочка была гладкой и чистой.
Мне уже начинало это надоедать. Еще раз попытавшись захлопнуть окно с помощью магии и получив вежливый невербальный отказ, я со злостью кинул палочку на тумбочку и спустился вниз, топая ногами по ступенькам. В гостиной никого не было, родители наверняка либо сидели на веранде, либо смотрели телик в спальне. Где была Роза, я знать не знал, но догадывался. Сидит, читает все свои писульки, переписывает, чтоб красиво было, и чтоб МаГоннагал ее работой потрясла перед всеми и сказала, что это чудесно. Пф.
Но зато на столе валялась ее забытая палочка. Это было как нельзя кстати, ибо к ней я бы не стал соваться. Да и к родителям идти очень не хотелось: мама как всегда начнет задавать вопросы и в конце концов я расскажу что-то секретное, но совсем не по теме и снова окажусь под домашним арестом и без карманных. А папа только посмеется надо мной и от мамы подзатыльник получит. Так что понятно, почему я с радостью схватил палочку сестры и покрутив ее в руках, попытался левитировать вазу с конфетами. Но мало того, что у меня ничего не вышло, так и палочка Розы так и прыгала в пальцах, что я чуть ее не уронил. Я попробовал подозвать пульт с кофейного столика, но снова ничего не вышло.
Я уже не был столько зол, сколько встревожен и испуган. Даже глаза заслезило и пришлось минуту смотреть вверх, чтобы отпустило. Я швырнул палочку Розы на пол и громко выругался. Тотчас же по лестнице забухали пятки сестры.
- Ты чего ругаешься , Хью?! Давно по заднице не получал? – ее голос так и лучился самодовольством.  Я спрятал лицо в ладонях и махнул на нее рукой, мол, иди отсюда и не мешай мне. Но это же моя сестра.. Чтоб она ушла от возможности меня пошпынять – нужна грандиозная штука какая-нибудь, например, маггловская атомная бомба.
- Отстань, Роз. – я встаю с дивана и указываю на ее палочку. – У тебя палочка не сломалась? А то у меня походу вышла из строя, не пашет совсем. – говорю спокойно, но в душе жду ее реакции, от которой будет зависеть мое дальнейшее состояние. Она молчит и смотрит на меня, как на идиота, и я начинаю нервничать. По-настоящему нервничать, я только сейчас это понял.
- Хью, ты придурок. Палочка не может сломаться, если она целая. И выйти из строя не может.
- Почему же?
- Потому что, осел, она ломается только физически. Она бессрочная. – я слишком громко выдыхаю и начинаю задыхаться. Ворот футболки сдавливает горло и я, кажется, вот-вот по-настоящему заплачу, как девчонка, как маленьких ребенок. Утираю рукой глаза и отворачиваюсь от Розы.
- Хью, ну ты чего, не плачь, чего случилось то? – теперь голос у нее встревоженный. Я дергаю плечом, сбрасывая ее руку и всхлипываю, закрывая лицо руками, и пытаюсь успокоиться. Выходит плохо.
-  У меня не колдует палочка. И твоя тоже. Я пробовал сто раз, но ничего не происходит. – я оборачиваюсь к сестре и смотрю на ее лицо. На нем застыло недоумение и тревога.
Снова шум на лестнице – родители услышали нашу возню. Я шмыгаю носом и сажусь на диван, сфокусировав взгляд в одной точке. Голос матери заглушается, превращаясь в бессмысленное эхо, бас отца звучит отголоском грозы.
Неужели я больше не волшебник?

Осколки.
Колюче-режущие, болезненно-яркие, бывшие когда-то большой белой кружкой, в которую он всегда наливал кофе. Сначала простенькое заклинание, чтобы вскипятить воду. Затем три-четыре ложки темного порошка - и плевать, что это изобретение магглов. И несколько десятков капель молока. Никакого сахара, он ведь закончился, а покупать почему-то не хочется. И так каждый день... но не сегодня.
Почему именно сейчас?
Спрашивать "почему я?" или "за что?" было бы по меньшей мере эгоистично, а также банально и просто глупо. Но когда смотришь в потолок, а совершенно обычная, едва теплая вода растекается по обуви, а в левой руке ручка от кружке, а в правой уже совершенно не нужная волшебная палочка, то просто необходимо что-нибудь спросить у Того, Кто Скрывается за Серыми Тучами.
И правда, почему именно сейчас? Не туманным смутным утром, ни грозовой ночью, ни в ясный солнечный полдень? Не вчера, не завтра, не месяц через или за? Почему именно сейчас, в этот скучный пасмурный промежуток между днем и вечером? Это ведь совершенно не эпично и не поучительно. Куда красивее было бы  п о т е р я т ь  с и л у , убив невинного человека, или потеряв друга, или использовав круциатус. Не сейчас - потянувшись за кружкой кофе, попытавшись согреть воду, разжав ослабевшие пальцы, не сумев применить reparo или вызвать эльфа-домовика.
- Магия - это нечто незримое, неосязаемое, но физически существующее, - всего лишь шепот вперемешку с животным страхом и еще чем-то столь же непонятным и мучительым. - Сила мысли, превращенная в действие, сила разума, взращенная в нем же. Она дана немногим, и отнюдь не всегда эти немногие заслуживают этой власти. Но от магии нельзя отказаться и её нельзя получить, ибо все карты были сданы еще до рождения человеческого и магического мира. Но во всех правилах есть исключения, и бывают те, кто утратил магию в самом пике её развития. Их судьба незавидна и жестока: многие сходят с ума, остальные же никогда больше не могут радоваться чему-либо. Все волшебники боятся этого, но страх ничто по сравнению с настоящим ужасом осознания, что вот, случилось...
Эндрю говорил спокойно, красиво и правильно. Четко произносил каждое слово, каждую фразу. Просто читал самому себе отрывок из безумно давнего, так и не сданного школьного сочинения. То ли История Магии, то ли те же Заклинания, а какая в принципе разница? Уже не имеет значения... ничего не имеет значения.
Мужчина осторожно собрал осколки и сложил их на столе, не в силах отделаться от ощущения дежавю. Если сложить из них слово «вечность» - я смогу вернуть себе силу? О, нет, конечно, нет. Что за бред, а? Тут не поможет ледяная сила, и любовь сестры, которой все равно никогда не было, не спасет его от безумия. Лэймор почти физически чувствовал, как это «kyoki» растекается по венам и артериям, заставляет рассыпаться в прах кости и превращает зубы в колючие акульи треугольники. Ему хотелось упасть и разбиться, как эта кружка, вот только расстояния в метр восемьдесят, отделявшего затылок от пола, тут явно было не достаточно.
Окно. Точно, окно. Выходит оно на обрыв, и играется там лишь ветер. Встать на подоконник, а потом просто прыгнуть. Взорваться, заполнить чем-то болезненным и колючим мир, тучи, землю. Каллиграфическим почерком вписать своё имя на кладбищенскую плиту, вырезать улыбчивое лицо из гранита, коснуться мокрыми бутонами нарциссов замерзшей земли.
С ним было когда-то похожее. Безумие навалилось смертью родителей, расцарапало лицо, навязало круги под глазами и скрылось где-то под коркой черепа. А теперь оно вернулось, в десятки, в сотни раз более страшное и тяжелое. Мертвец, уже подточенный могильными червями и потерявший где-то глазные яблоки, который лежит прямо на тебе, придавливает крылья к земле, залепляет гнилью разум и не дает встать. И одновременно что-то четкое и предельно ясное рождается в грудной клетке. Разбивает кости, вырывается наружу.
Выпустить.
Эндрю взял палочку в руки, осторожно погладил теплое дерево и обмакнул немного заостренный кончик в чернильницу, стоявшую на столе. Чистого пергамента под рукой не было, он просто перевернул чью-то наполовину исправленную домашнюю работу и начал писать. Сначала алфавит, затем некоторые самые простые слова, цифры. И в самом конце - короткая приписка на русском. Что поделать, в его родном языке нет таких красивых и решительных слов.
«Прощай, Орден».
Эту ненужную уже деревяшку можно оставить здесь. И нудные тучи. И пасмурную усталость. И вечно надоевшую жизнь. Он ведь всегда хотел побывать в Японии, в Канаде, в Австралии. Он сможет – у него есть деньги и друзья в маггловском мире. Он сменит имя. Он  у е д е т…
…А на следующий день в «Пророке» сообщили, что преподаватель Заклинаний в Хогвартсе чистокровный волшебник Эндрю Льюис Лэймор покончил жизнь самоубийством, спрыгнув из окна свой комнаты и оставив записку, доказывающую его  принадлежность к запрещенной законом организации, то есть Ордену Феникса, и наличие у него психических отклонений. Фактов его смерти не обнаружили, но достоверно известно, что ни в одном магическом месте мира «предатель крови» не появлялся. Похороны состоялись в три часа дня возле школы. И, несмотря ни на что, пришли почти все ученики...
...Небо сияло, как будто-то художник разлил новенькую голубую гуашь. Высокий темноволосый мужчина с русским именем «Андей» и непонятной, то ли польской, то ли валлийской фамилией, снимающий квартиру в маленьком европейском городке, стоял на балконе. В руках у него было большая черная кружка кофе. И бывший орденовец, бывший волшебник и бывший англичанин уже не думал ни о чем, кроме этого неба.
- Лишь самые приспособленные и сильные духом волшебники могут пережить потерю магии и не сойти с ума, - четко произнес он и вдруг добавил с усмешкой, обращаясь к слабо видневшемуся на горизонте полумесяцу, - А некоторые все-то обезумели, но сумели выжить и достойно уйти из мира магии.
[align=center].endlessness.[/align]

Это было больно, мерзко, неприятно и унизительно. Он валялся в какой-то канаве, посреди Запретного леса. Откуда тут канавы? Первое, что пришло на ум. Ах да, это же лес. Да еще и запретный, тут может быть все что угодно.
Едва парень попытался пошевелиться, боль тут же напомнила о себе. Она кольнула где-то в груди, затем в запястье и в ступне. Ну конечно, нога. Как же без нее. Ведь момент нужно было сделать еще драматичнее для него и еще веселее для них. Чтобы он не смог спокойно дойти обратно, до Хогвартса. Придется соорудить себе что-то, на что можно опереться при ходьбе. Костыль, точно. Видимо он еще и голову повредил, раз не может даже слов элементарных вспомнить. Полежав еще минут эдак десять, посмотрев на небо, проследив за облаками… он, кряхтя и ругаясь, начал выбираться из леса. Врядли, он где-то очень глубоко. Им бы не хватило времени отволочь меня очень далеко в лес. А ведь день так замечательно начинался:
Он, парнишка лет пятнадцати от роду, спокойно гулял по окраине леса, высматривая что-нибудь необычное в глубине. Ну, точнее, как высматривал? Пытался хоть что-то разглядеть. Попутно он собирал букет для одной замечательной девушки. Наколдовать он мог и в сто раз лучше, но тот, что соберет, будет ей приятнее и милее. Поэтому,  не спеша он шел вдоль леса, как вдруг из-за хижины лесника появились Они. Банда – как их звали-величали в школе. Парень припустил ходу, лишь бы не связываться с ними. Но не тут-то было. Говорят, что от судьбы не убежишь. Вот и наш герой встретился с ней лицом к лицам.
- Эй, очкарик. А ну-ка стой. Прокричал самый главный. В его тоне слышалась насмешка и явное превосходство над соперником. Хотя, какой из него соперник? Он же был невысокого роста, в очках, хорошо учился. И был явно не ровня этим трем высоким, мускулистым, твердолобым, тупым бугаям. Но бежать было еще глупее, чем остановиться. Поэтому, глубоко и печально вздохнув, парень остановился и повернулся к неминуемо приближающимся проблемам.
- Вы что-то хотели? Поинтересовался он как можно вежливее, пока те не подошли совсем близко. Нет, трусом он не был, но и драться он не хотел, так как понимал, что ситуация была патовой. Никуда не деться.
Тем временем, верзилы остановились в паре метров от него, достав палочки. Наступила гробовая тишина. Чего они ждут? Повода? Такого счастья я им не предоставлю. Поэтому, он гордо поднял голову и заглянул им в глаза. Но терпение не резиновое, особенно у тупиц, поэтому сдались первыми те трое.
- Хотим проверить наше новое заклинание. Гордо произнес один, а второй тут же прошептал что-то. Из палочки вырвался и стремительно полетел темно бордовый луч. Он в долю секунды преодолел расстояние и буквально впитался в тело. Парень дернулся в сторону, но ничего не произошло. Он остался в сознании, его не снесло в сторону, вроде все хорошо. Ха, не вышло у них ничего, ничегошеньки. Но нельзя было терять ни секунды, он достал свою палочку и произнес цепочку заклинаний: оглушающее, парализующее и вновь оглушающее. Но, уже произнося второе заклинание, он понял всю комичность ситуации, ведь явно было что-то не то… но по инерции произнес и третье. А те бугаи стояли, даже не шелохнувшись. А причина проста:  у парня ничего не вышло, из палочки даже искры не появилось, а те уроды заржали, как кони. 
Он был в растерянности. Что делать? Как быть? Он чувствовал себя голым в толпе людей, которые тычут на него пальцем, смеются и издеваются. Они оценивают каждую частичку его тела, шепчут что-то друг другу. Все так ужасно и мерзко. Он будто уменьшился в размерах. Банда казалась размером с великанов, рядом с беспомощным парнем.
- Что вы сделали? Как вы посмели? Прошипел он. Растерянность прошла, на ее место вступил гнев, а за ним поспели обида и желание отомстить. Он сжал руки в кулаки, палочку убрал в карман, она все равно бесполезна, ведь он понял, что за заклинание это было. Теперь в его голове хозяйничал гнев, он в первую очередь затмил разум и принес с собой адреналин и ощущение, что он сможет даже на кулаках поквитаться с этими придурками.
Букет бы отброшен в сторону, парень кинулся на обидчиков. А дальше: потеря сознания, темнота и… бац, он в лесу, в канаве с побоями и явно переломанными частями тела.
   Уже стемнело, когда парень вышел к школе. Медленно, но верно он ковылял ко входу в Хогвартс. Он был голодный, холодный и обиженный. Но эта ситуация помогла ему понять одну очень важную вещь: он больше никогда не позволит никому обижать себя. Он так же будет защищать слабых и беззащитных людей от таких идиотов как те, что напали на него в лесу. Он сделает для этого все: учеба, опыты, эксперименты, влияние, деньги... возможностей много, а он один.
- Но об этом, я подумаю завтра… прошептал облегченно наш герой, когда оказался у себя в комнате. Вымучив на лице слабую улыбку, он отправил в рот его любимую лимонную дольку.

Ситуации в жизни бывают разные. И часто с тобой случаются необычные вещи, особенно если ты живешь в магическом мире. И так, мало по малу, ты приучаешься пользоваться магией во всем, не смотря на то, что один из родителей маггл, к чьему-то сожалению.
И вот, как-то рано утром Саре взбрело в голову попрактиковаться в заклинаниях. Давно уж она запустила это дело. Давно она ни над чем не экспериментировала, не практиковалась, а только мирно преподавала свой предмет в школе никого не трогая. И аз-за этого ее магическая мощь становилась все меньше и меньше. И вот, взяв палочку, она даже сразу не знала куда податься. Может в выручай-комнату, где они этим летом практиковали юных Пожирателей смерти, или же пойти во двор, или остаться в своей комнате, или... Вариантов было много, и Голлэмэр остановилась на первом: Выручай-комнате. Подойдя к стене, где скрыта дверь, Сара посмотрела на нее и пожелала, чтобы та появилась. Конечно, надеется на удачу было сложно, она ведь не всем открывается. Но тут ей повезло. Дверь открылась и девушка вошла внутрь. В комнате было куча спрятанных вещей, и было естественно, что сюда все ныкали свои дорогие предметы. Ведь немногие здесь могут найти то, что ему нужно.
Как-то накануне, практикантка читала древние книги в запретной библиотеке, и нашла там очень мощное защитное заклинание, а вот попробовать его она никак не могла, и вот наверное настал тот случай. Сконцентрировавшись как следует, девушка произнесла:
- Мэтро Хьягарэ! - но ничего не произошло, но энергия внутри девушки куда-то исчезла. Из книги было ясно ,что должен был появится оранжевый энергетический купол. Но ничего не произошло. Девушка упала, энергии не оставалось. Куда-то все исчезло, но куда? Сара попробовала подняться, и где-то через минуту она уже стояла на ногах. Чувствовалась усталость, и создавалось такое ощущение, что та потеряла магические способности. Этого в книге не описывалось.
- Какого черта! - громко сказала она. Та решила использовать одно из самых легких заклинаний, да еще и на легком предмете, подвеске. Голлэмэр ее заметила в одной из куче предметов.
- Accio! Никакого привычного эффекта, да и предмет не сдвинулся с места.
- Что за черт? Что случилось? кто это вообще сделал? Тут же никого нет! - уже срывалась на крик девушка, не смотря на то, что была она одна в комнате. Резко развернувшись и выбежав из комнаты, та отправилась в неизвестном направлении. В голове мешались различные мысли: Что если я навсегда не смогу пользоваться магией лишь из-за того, что решила опробовать древнее заклинание? Но ведь это невозможно! Такого не должно быть. И вообще, ведь заклинание четвертого уровня, как могло лишить меня магических способностей? Какая херня здесь творится? Девушка почти бежала по коридорам Хогвартса и на глазах у ее проявлялись слезы. Она не знала что делать и куда идти. Что будет если это навсегда? Она ничего не знала. Она была в замешательстве, да и внутренней энергии уже почти не хватало даже на передвижение. Мне конец!