Роза Уизли.
Я люблю тебя, дядя.
Первый год
Нет ничего важнее того в нашей жизни, чем ты дорожишь больше всего на свете.
Сейчас на перроне очень много народа. Так всегда бывает, когда дети собираются здесь, чтобы Хогвартс-Экспресс отвез их в школу. На платформе собираются ученики всех возрастов и всех факультетов. Приходят и их родные, чтобы проводить детей в путь.
Сегодня я впервые сяду в блестящий красный поезд до Хогвартса. Я уже довольно много слышала об этой школе от своих родителей, от кузенов и от профессоров, с которыми общается моя семья. Но все их рассказы в итоге сводились к веселым воспоминаниям о школьных годах и к воспоминаниям о победе, одержанной некогда в школьных стенах. Так что большую часть их историй можно смело пропускать мимо ушей. И только одного человека я слушаю внимательно. Он рассказывает мне, каким был настоящий Хогвартс. Хогвартс до войны. И как весело он провел там время, отпущенное ему на обучение в этой школе. Но для него главным делом была не учеба. Главным был человек рядом. И все новые и новые приключения. Я слушаю только одного человека - своего дядю Джорджа. Он один из тех немногих людей, которые не любят вспоминать ту победу. Для него цена, которую ему пришлось заплатить за нее, никогда уже не оправдает себя. Он сказал мне однажды, когда мы с ним остались вдвоем после ужина: “Уж лучше бы весь мир стерся с лица земли”. В его сердце безграничная брешь.
И я сочувствую ему.
Вокруг меня резвятся мои кузены, только Ал стоит в стороне: он очень боится попасть в Слизерин. Но дядя Гарри сейчас настроит его на нужную волну.
Мой отец тоже рядом со мной, он держит меня за плечо, как будто боится, что я потеряюсь.
Недалеко от нас стоит и дядя Джордж. Он печально смотрит на поезд. Натянутая улыбка на его лице предназначена лишь для его жены и Роксаны, которая перешла в этом году на четвертый курс. О чем он думает, смотря сейчас на этот поезд? Может, вспоминает, какие шалости они с братом изобретали в детстве. А, может, думает о том, что этот поезд отправляет его дочь на могилу его брата – той частички его души, которую он потерял навсегда. Мне так хочется подойти к нему, обнять. Но вместо меня это делает его жена, Анджелина. Она все понимает, они оба все понимают. Иногда я задаюсь вопросом - любят ли они друг друга? Я знаю, что тетя Анджелина любила брата дяди Джорджа, а не его. Может быть, она рядом с ним, потому, что по вечерам он разрешает ей называть себя Фредом? И почему он согласился на это? Потому, что решил поделить свою жизнь с умершим братом, или попытаться прожить его жизнью? Интересно, он считает Роксану своей дочерью, или его мучают мысли о том, что она должна была быть его племянницей?
Из всех близких людей, которые сейчас стоят рядом со мной, улыбаются, желают мне успехов в учебе, самого дорогого здесь нет. Я, конечно, люблю маму и папу. Иногда люблю Хьюго, но совершенно другой любовью, какой-то обязательной. Я обязана родителям жизнью, а про брата мне сказала мама. Я должна его любить. Но есть другая любовь - слепая и верная, причин которой мы никогда не узнаем. И я могу поделиться ею только с одним человеком, который никогда не придет проводить меня в школу. Это мой дядя. Я сжимаю его фотографию в кармане и шепчу тихо-тихо, чтобы никто не услышал: '”Я люблю тебя, дядя Фред”.
Иногда мне нравиться смотреть на Джорджа и думать, что когда-нибудь он поменяет свое имя на такое любимое - Фред. И тогда я буду уверена, что Фред Уизли знает о моем существовании, и тоже любит меня.
Второй год
Вокруг все смеются и обнимаются. Все рады снова видеть друг друга после летних каникул. Я тоже улыбаюсь, смотрю по сторонам, ищу глазами своих друзей, и натыкаюсь на грустный взгляд дяди Джорджа. Он смотрит на поезд, все с той же грустной улыбкой на губах. Анджелина снова обнимает его и шепчет что-то на ухо. Роксана разговаривает со своими друзьями, не замечая, или делая вид, что не видит мук отца.
Мама дает мне указания, чтобы я не хулиганила, она не потерпит “бандитских” выходок от своей дочери. В этом году Хьюго тоже едет в школу, и родители настоятельно просили не впутывать его в мои авантюры. А папа еще напомнил, что фамилия Малфой ни в коем случае не должна появиться рядом с моей, даже в наказательном письме.
Я замечаю своего друга, стоящего около одного из вагонов поезда. Как будто проигнорировав родительские наставления, поправив свой гриффиндорский шарф, я направляюсь в его сторону. Малфой скрывается за дверью, ведущей в вагон, и мы садимся в купе. Выглянув в окно, я вижу дядю Джорджа. Он все еще обнимает Анджелину. Поезд трогается с места. Я сжимаю в руке фотографию: ”Я люблю тебя, дядя Фред”.
Третий год
Эта платформа сводит меня с ума - крики, улыбки… Столько эмоций! Все счастливы вновь увидеть своих друзей и знакомых после летних каникул. Но только один-единственный человек здесь действительно знает цену чувствам – это Джордж. Его печальные глаза, напоминают мне о произошедшем в прошлом году: я видела, как он плачет. Тогда я была одна - отстранена от занятий на неделю, и часто встречала его у бабушки. Этот случай произошел вечером, когда мы сидели около камина в гостиной. Дядя поинтересовался, почему меня отстранили, и я рассказала, что подделала подпись директора для Скорпиуса Малфоя, чтобы его отправили в лазарет на пару дней. А он всего лишь не подготовился к контрольной. Тогда я увидела слезы в глазах Джорджа, он сказал, что они с Фредом то же самое делали друг для друга. Он вспоминал Фреда и больше не мог сдерживать слез. Я обнимала его в безумной надежде, что эти слезы превратятся в фантома моего умершего дяди, и он увидит меня и улыбнется. Эти слезы были частью Фреда Уизли.
Анджелина снова обнимает своего мужа, она знает, что не сможет ему помочь, и себе тоже. Теперь я точно знаю, что она зовет его Фредом. У нее есть своя теория жизни – она живет с двумя близнецами, просто они никогда не показываются вместе.
Раскатистый гул поезда призывает всех к посадке, и я, уже не боясь гнева отца, который не смог меня сегодня проводить, быстро направляюсь в сторону Малфоя: он во всю машет мне рукой. Скорпиус теперь мой лучший друг, только ему я подделываю подпись директора. У него скулы немного похожи на скулы Фреда в детстве. Я сжимаю фотографию в кармане мантии, и шепчу: “Я люблю тебя, дядя Фред”
Четвертый год
Сегодня на платформу 9¾ я приехала не с родителями. Они не смогли оставить проект, над которым сейчас работают. На платформу меня привез дядя Джордж. Его дети уже закончили Хогвартс, и сегодня он провожает нас с Хьюго, ну и всех наших кузенов, конечно же.
Раньше я думала, что ему больно приходить сюда, а теперь вижу, что он к этому даже стремится. Он стремится вызвать в себе те воспоминания, воспоминания о нем. Он думает о своем брате 24 часа в сутки, но ему мало этого. По всему дому раскиданы вещи дяди Фреда. Джордж не может заснуть, если не взглянет на его лицо на их совместной фотографии. Он не может не прийти проводить Хогвартс-Экспресс, потому что этот поезд - часть той далекой, но самой настоящей их жизни. Сегодня нет Анджелины, и она не будет обнимать его как обычно, а я не буду этого делать.
Я направляюсь в сторону семьи Малфоев, которые улыбаются мне. Они настоятельно просят нас со Скорпиусом не изобретать в этом году бомбу замедленного действия со слизью в начинке, как мы сделали в прошлом.
Перед тем как сесть в поезд, я бросаю последний взгляд на Джорджа, и встречаюсь с его печальными глазами. Я стараюсь ободряюще улыбнуться ему и запрыгиваю в вагон, сжимая в кармане фотографию: “Я люблю тебя, дядя Фред”.
Пятый год
Отец стоит в стороне: мы поругались с ним в машине, когда он оскорбил Скорпиуса. Все думают, что я общаюсь ни с тем человеком. Но они не понимают, что он единственный согласился на побег из лазарета, когда мы с ребятами попались в лапы двухголовой собаки Хагрида. Он один говорит ‘’да” в ответ на все мои выдумки, без оглядки соглашается с любым моим предложением.
Джордж тоже здесь, он снова, как и четыре года назад, печально взирает на хогвартский экспресс. Похоже, это единственное, что никогда на этой платформе не изменить. Дети растут, становятся взрослыми, люди ссорятся, мирятся и снова ссорятся, разводятся, приводят своих детей на платформу. Здесь нет никакого постоянства, кроме красного экспресса и дяди Джорджа, который провожает его печальным взглядом.
Сегодня он один, как и год назад. Анджелина снова не пришла. Ей хватает ее Фреда. Недавно я слышала, как она назвала это имя, в нем было в миллион раз больше нежности, нежели в имени Джордж.
Иногда мне кажется, что некоторые говорят “Джордж” с неким осуждением. Как будто они подразумевают под этим – уж лучше бы Джордж, а не Фред. Но человеку, который сам не знает, кто он, безразлично мнение других.
А для меня Джордж превратился во Фреда. Я никогда не видела Фреда, но чувствую, что Джордж - это совсем не Джордж. И я не могу этого объяснить, это на уровне подсознания.
Я машу рукой Скорпиусу, он берет мой чемодан, и мы, игнорируя взгляды моего отца и большей части моего семейства, целуемся.
Раньше я думала, что смогу превратить Скорпиуса как бы в своего близнеца. И совсем не важно, что он - Малфой, а я - Уизли, и что мы различаемся, как день и ночь. Это не имеет значения, потому что у нас одна душа на двоих. И мы могли бы родиться в одной семье, и быть близнецами. Но я рада и тому, что мы вообще повстречались с ним однажды.
Мы вместе идем по коридору вагона, ища свободное купе, я сжимаю фотографию в кармане: “Я люблю вас, дяди”.
Шестой год
Мама улыбается, наблюдая, как папа взъерошил волосы Хьюго. У брата веселые короткие кудряшки и он постоянно носит шляпы, кепки и шапки. Но, как ни странно, ему это идет. Не одно сердце он потревожил в том году, когда из маленького оруженосца стал настоящим охотником.
Несколько раз в прошлом году он попадался со мной во время наших шалостей и проделок, и я не раз получала громовещатели в Большом Зале. Ничего смешнее красных конвертов я никогда не видела. За пять лет, если бы они сами себя не уничтожали, я набрала бы их целый чемодан.
Мой взгляд натыкается на дядю Джорджа. Я смотрю на него, и понимаю, что в тот раз, несколько лет назад, они похоронили не того человека. Не Фред Уизли умер, а Джордж. Фред же просто переселился в оболочку своего брата. А вот Джорджа Уизли, мы действительно никогда больше не увидим.
О чем думает человек, который сейчас смотрит на этот поезд с такой печалью? Он оплакивает своего брата, или свою жизнь, прожитую под чужим именем? Бесследно пропал с этой земли только один человек – Джордж Уизли. Он умер, тогда в Большом зале над окоченевшим телом своего близнеца. Он разрешил Фреду жить дальше, ценой своей собственной жизни, своего счастья и будущего. И Фред Уизли теперь живет со своей любимой женщиной, растит детей, и он точно знает, что он существует и жив. Но, смотря сейчас на Джорджа, я пытаюсь поставить себя на его место. В своей собственной жизни он не занимает и четверти. Он уже не знает, где он, а где Фред. Он стер грань наверно тогда, когда предложил Анджелине руку и сердце. Чужую руку и чужое сердце – сердце своего брата.
Скорпиус тихо подходит ко мне и осторожно обнимает меня за плечи. Я улыбаюсь. А сама комкаю фотографию в кармане: “Я ненавижу тебя, Фред”.
Седьмой год
Для меня нет ничего ужасней, чем встреча со Скорпиусом Малфоем, что именно сейчас и происходит. Все из-за того, что одна из моих шалостей превратила нас во врагов. Все-таки он не Уизли, и, как бы он ни пытался быть моим напарником по шалостям, у него никогда это не получится. Я киваю в знак приветствия, и обхожу его стороной. Мой тяжелый чемодан тащит Хьюго, который плетется где-то сзади.
Я уже вижу неизменного Джорджа и подхожу к нему. Дядя мило мне улыбается своей уже такой привычной натянутой улыбкой. И в этот момент мне становится по-настоящему страшно и больно. Это все равно, что понять, что человек, которого ты любил, умер. Сейчас в нем нет ни Фреда, ни Джорджа, на лице - каменная маска, в глазах уже не печаль, а пустота. И пришел он сюда, скорее, по привычке. На мои глаза наворачиваются слезы, но я пытаюсь этого не показывать и отворачиваюсь. Дядя ничего не замечает. Какой я была дурой, любя Фреда Уизли, какой была идиоткой, надеясь получить два в одном, какой была слепой, не видя, как исчезает все. Передо мной сейчас стоит человек с пустым сердцем, пустым взглядом. Человек, который ни на что уже не надеется. Человек, у которого остались только мертвые воспоминания.
Может быть, Джордж боролся за себя, может, он пытался стать хотя бы наполовину собой, но проиграл в борьбе со своим же братом, с окружающими, которые любили только Фреда, с печальными глазами жены, и безразличием детей. Быть телом не значит быть человеком в полном смысле этого слова. И передо мной стоит тело - просто пустая оболочка.
Сидя в своем купе, которое я неизменно даже сейчас делю со Скорпиусом Малфоем, несмотря на все наши разногласия, я начинаю понимать: Джорджа убил совсем не Фред. Фред умер тогда, в далекий день победы, и никто не в праве был его воскрешать, и думать о нем, смотря на его живого близнеца. Фред не причинил никому вреда, он погиб смертью героя и отправился в длинный путь по дороге вечности. Джордж погиб мучительной смертью от рук его близких и от своих собственных мыслей. И я тоже убивала своего любимого дядю Джорджа, лелея надежду когда-нибудь назвать его Фредом.
Закончился мой последний учебный год. На платформе опять очень много народа. Я не вижу своих родных, не вижу даже кузенов. Я скидываю свою мантию, надеваю пальто и направляюсь к переходу на магловскую платформу. Я совсем одна - теперь имею право. На выходе из вокзала я достаю из кармана фотографию всех Поттеров и Уизли - наш совместный снимок, и рву его на мелкие кусочки. Я хочу жить, не смотря ни на что. Не смотря на то, что в этом году на задании погибла моя мать. И я не хочу становиться Гермионой Уизли, я хочу быть просто Розой. Я не позволю окружающим убить себя, не позволю другому человеку прожить мою жизнь. Я знаю что делать - избавиться от самого ужасного, опасного и глупого качества или чувства. Можно по-разному называть кинжал, который вонзается в сердце таким, как я. В моем случае это оружие называется память. Я опускаю разорванные кусочки фотографию в мусорный бак. Если бы не дядя Фред и дядя Джордж, я бы никогда так и не поняла, как можно жить мертвой. Я скорее всего обязательно бы испробовала это на себе…
Как-то МакГонаглл с яростью крикнула на меня, поймав после отбоя: “Твоя мать никогда бы так не сделала!” Тогда я пересилила себя и не стала возражать ничего против. Я даже стала превращаться в другого человека, на какой-то момент я начала проигрывать себе: перестала гулять ночью по школе, подала документы в аврорат. Мне стали чаще говорить, что я похожа на свою мать, только волосы рыжие. Даже мой отец несколько раз назвал меня Гермионой, а потом долго плакал. Пускай я выбрала трусливый способ спасения, зато я буду жить своей жизнью.
На выходе из вокзала я ловлю такси и направляюсь в аэропорт.
Я смотрю на небо через иллюминатор самолета. Меня зовут Роза. Просто Роза. И у меня есть своя собственная жизнь. И всем этим я обязана только двоим людям.
Я люблю вас, Фред и Джордж!
Нет ничего важнее того, чем ты дорожишь больше всего на свете.
Для меня, это моя жизнь.